Российское подразделение Международного общества эстетической пластической хирургии (ISAPS), объеди­няющее более 3 тысяч профильных специалистов из разных стран мира, больше похоже на клуб для 53 из­бранных. Впрочем, элитарность сообщества не снижает его значимости. В прошлом году должность националь­ного секретаря ISAPS в России занял широко известный в отрасли врач, руководитель Клиники пластической хирургии Европейского медицинского центра (ЕМС) Кирилл Пшениснов. Он рассказал Vademecum, для кого и зачем существует российское подразделение ISAPS и что отличает отечественную пла­стическую хирургию от мировой.

«ЕСЛИ СОЗДАЕШЬ СЕМЬЮ, ТО ТЫ ЗА НЕЕ В ОТВЕТЕ»

– Какие задачи решает российское подразделение ISAPS?

– Глобально – это интеграция российской пла­стической хирургии с международным професси­ональным сообществом. Мои предшественники много сделали в этом направлении. Первый национальный секретарь Сергей Владимирович Нудельман смог организовать первый в стране обучающий курс с привлечением иностранных спикеров, и сам не просто «выступал с трибуны», а построил самую мощную клинику в стране – Центр косметологии и пластической хирургии в Екатеринбурге. Ирина Хрусталева смогла привезти в Россию первые официальные курсы ISAPS и сделала это мероприятие регулярным.

Я продолжаю эту практику, но основной своей целью вижу объединение людей, которым не хватает в России трибуны и живого общения. Для меня ISAPS – это группа людей, которые могут общаться лицом к лицу. Они имеют стаж работы не менее 10–15 лет, признают устав организации, работают в соответствии с этическим кодексом, поддерживают партнерские, дружеские отноше­ния. Мы создали закрытую группу в Facebook, в которой обсуждаем сложные случаи, советуем­ся, анонсируем мероприятия и так далее. Зачем все это нужно? В крупных организациях вроде ЦНИИСиЧЛХ [Центральный НИИ стоматоло­гии и челюстно‑лицевой хирургии. – VM] есть регулярные внутренние конференции, на которых сотрудники могут обсудить различные случаи из практики. Тогда как эстетические хирурги практикуют в основном поодиночке и нужда­ются в прямом общении с коллегами. Кроме того, членство в ISAPS дает возможность стать частью мирового профсообщества, встречаться с великими мастерами лицом к лицу. Членство в международной организации становится и кон­курентным преимуществом, поскольку пациенты понимают, что высокий уровень такого специали­ста широко признан.

– Прошлогодние выборы национального секретаря ISAPS стали громким событием для отрасли. Кон­куренция была жесткой?

– Выборы и правда были очень непростыми. Но я не мог остаться в стороне, хотя мне открыто предлагали сойти с дистанции. Мне было важно сохранить традиции, сложившиеся за годы суще­ствования ISAPS в России. Я вступил в общество одним из первых, и это не было спонтанным решением. Если создаешь семью, то что бы ни произошло в дальнейшем, ты за нее в ответе. Сложился определенный круг людей, не хочу называть их имена, которые решили вдруг, что должность национального секретаря ISAPS – техническая и ее может занимать любой человек, которым получится управлять извне. При этом всех интересует, конечно, доступ к организации мероприятий и возможность заработать на них и на иностранных спикерах. А то, что объеди­нение должно заниматься в первую очередь профессиональными вопросами, образованием и саморегуляцией, конечно, мало кого волнует. Я работаю исключительно на общественных началах, наше подразделение не занимается деньгами: даже членские взносы направляются в головной офис, в России у нас нет своего юри­дического лица.

– Кто сейчас состоит в ISAPS от России?

– Как показало анкетирование, большинство членов российского подразделения ISAPS – муж­чины 40–50 лет, то есть хирурги со стажем. Более половины – 65% – занимаются исключительно эстетической пластической хирургией. Пример­но то же число специалистов проводят не менее 400 операций в год. Это немало, если учесть, что средняя загрузка пластического хирурга в нашей стране – 150 операций, а то и меньше. Треть членов ISAPS делают порядка 200 операций в год. Вы знаете, меня очень радует, что люди просто работают, не погружаясь в политические дрязги, которых в нашей сфере предостаточно. В основ­ном участники объединения практикуют в част­ных клиниках, а в половине случаев выступают владельцами бизнеса. Значительная часть наших врачей сочетает практическую деятельность с преподавательской, особенно это заметно в Санкт‑Петербурге.

«ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ С ЭЛЕМЕНТАМИ ЛИЧНОГО»

– Что вы успели сделать за год работы националь­ным секретарем?

– Мы подготовили на Национальном конгрессе по пластической хирургии секцию по ринопла­стике, провели ряд мастер‑классов и мероприя­тий для челнов ISAPS. Удалось создать площадку для постоянного общения. Первая наша конфе­ренция, например, была «клубной» – она прошла в Гудаури в Грузии. Дружеское закрытое меропри­ятие только для участников объединения: сначала катались на горных лыжах, слушали грузинские песни и наслаждались народными танцами, по­том читали доклады и обсуждали их, а затем ели грузинские блюда и общались. И так несколько дней. Отличный профессиональный отдых! Вы знаете, в последние годы люди, работающие в нашей отрасли, все время напряжены, боятся сказать что‑то лишнее, но у нас все иначе. Наше подразделение ISAPS – это площадка для про­фессионального общения с элементами личного.

Для меня никогда не было проблемой при­гласить коллег в свой дом, поделиться с ними своими материалами и знаниями. Когда я сказал об этом коллегам в Москве, они поразились: «Что вы, пустить к себе домой пластического хирурга-конкурента – значит, пропасть! Завтра все будут обсуждать, что у тебя там и как». Или того хуже – есть хирурги, даже профессора, которые все время боятся, что кто‑то украдет их методику и уведет клиентуру, а потому не делятся информацией даже со своими же ординаторами. Я этого не понимаю. Надо поделиться всем, что знаешь, дать доступ к библиотеке и иностранным журналам, но, конечно, и в ответ спрашивать так же, чтобы ученик мог и подежурить ночью, и ма­териал для конференции подготовить.

Конечно, у меня прошедший год был посвящен организационной, внутренней работе. В ISAPS появилась позиция вице-секретаря, которым стал пластический хирург Денис Агапов. Нам уда­лось на четверть увеличить свою численность в России – сейчас в наших рядах более 50 человек. Но намеренно расширять состав мы не будем. Наша цель – привлечь в ISAPS состоявшихся хи­рургов, полностью соответствующих критериям мирового профессионального сообщества.

– А много желающих?

– Конечно. Как я уже сказал, членство в ISAPS – конкурентное преимущество. Многие врачи пы­таются вступить в наши ряды, но далеко не всем это удается. Есть ряд непременных требований: у хирурга должен быть стаж – семь лет после обу­чения, диплом, сертификат пластического хирурга. Претендент должен обязательно состоять в РОПРЭХ [Российское общество пластических, реконструк­тивных и эстетических хирургов. – VM] и работать в соответствии с этическими понятиями, принятыми у пластических хирургов. Например, он не имеет права давать недобросовестную рекламу, продви­гая какие‑то методики, которые на деле являются не более чем игрой слов. Многие из тех, кто не смог к нам попасть, обижаются и жалуются. А один хирург даже пробивался к нам через подразделение ISAPS в США. Так не пойдет! После избрания я сразу напи­сал письма всем секретарям в других странах и из­ложил свою позицию: я – национальный секретарь в России, у ISAPS есть свой устав и свои правила, «перепрыгнуть» через которые не удастся. Еще одно условие для тех, кто хочет стать членом ISAPS, – наличие рекомендаций от уважаемых пластических хирургов. Но даже если их нет, мы всегда рады познакомиться с человеком, узнать, как он работает. Приглашаем выступить перед нами. Однако многие предпочитают блистать в Instagram, а не на конференциях. А кто‑то, даже не вступив в организацию, просто заявляет о «членстве» на сво­ем сайте.

Производители имплантатов тоже вносят свою лепту: недавно пытались влить в наше подразде­ление сразу 10–15 человек. Компании выгоднее платить членские взносы, чем каждый раз по пол­ной стоимости оплачивать участие «спонсируемых» хирургов в международных конгрессах. Конечно, принять таким образом хирургов в организацию никак нельзя.

«КАК КОММУНИСТ КОММУНИСТУ»

– Создается впечатление, что ISAPS – клуб для из­бранных, в котором есть какая‑то особая, не связан­ная с внешним миром жизнь. А ведь есть еще много­численная РОПРЭХ, ряд региональных объединений и партнерств, включая созданное вами Северо‑Вос­точное некоммерческое партнерство пластических и реконструктивных хирургов (СВНППРХ). Игра­ют ли какую‑то роль в регулировании отрасли эти профобъединения и ставите ли вы такую цель перед ISAPS?

– В соцсетях я постоянно вижу посты активных людей разных медицинских специальностей. Они действительно хотят принимать участие в жиз­ни всего сообщества, что‑то менять в лучшую сторону. Но общественные организации, которые как раз должны объединять представителей той или иной отрасли и быть инструментом влияния, таковым, к сожалению, не являются. И пласти­ческая хирургия в этом смысле не исключение. Показательным было заседание профильной комиссии Минздрава прошлой осенью, в состав которой даже не был включен и.о. президента РОПРЭХ Александр Неробеев, хотя он как раз всегда открыт для сотрудничества, всегда настро­ен оптимистично и готов воспринимать любые точки зрения. Что уж говорить о других отрасле­вых ассоциациях. Почему я занимаюсь всем этим – СВНППРХ, ISAPS? Почему так ратую за живое, равноправное общение в этих объединениях? Потому что только в этом случае можно эффективно работать, перени­мать опыт, направлять пациентов и поддерживать друг друга, а также дискутировать и свободно го­ворить. В нынешнем году отмечают 25 лет распада СССР, и мне вспомнился один положительный штрих того времени. Я 10 лет состоял в КПСС и всегда мог говорить с однопартийцами на рав­ных. Неважно, профессор это был или заведующий кафедрой. Если меня что‑то не устраивало, я го­ворил открыто, как коммунист коммунисту. И это работало. Есть еще один момент, о котором сегодня почему‑то забывают: в хирургии неважно, какое у тебя звание, кто у тебя отец или муж. Ты покажи, что можешь руками, какой у тебя уровень хирурги­ческого мастерства.

Но основная проблема даже не в этом. У нас есть специальность, есть разобщенное профессиональ­ное поле, а мощного профессионального сообще­ства нет. РОПРЭХ таковым назвать нельзя. Когда эта организация создавалась, в стране не было специальности «пластическая хирургия», поэтому в РОПРЭХ объединились все, кто с этим направ­лением хоть как‑то соприкасался в своей основ­ной практике. После утверждения специальности было бы логично трансформировать сообщество, превратить его в профсоюз пластических хи­рургов, которые прошли профильное обучение и заинтересованы в своем профессиональном будущем, борются за то, чтобы люди, получившие такое образование, имели рабочие места. Именно такая целостная общественная группа могла бы на что‑то сегодня влиять. Нет массовой органи­зации, которая лоббировала бы интересы пла­стических хирургов, ведь за 20 с лишним лет так и не сформировалась однородная среда.

– Как вы оцениваете недавнее объединение РОПРЭХ с Обществом специалистов эстетической медицины?

– Какой смысл оценивать? Значит, так решили президент общества и совет. Наше СВНППРХ, состоящее исключительно из хирургов, кстати, тоже подало заявку на слияние с РОПРЭХ. Пока одобрение мы не получили.

Я в течение 20 лет был в совете РОПРЭХ, моя по­зиция всем известна. Если открыть официальный журнал РОПРЭХ, то в его редколлегии можно уви­деть известнейших, уважаемых людей, но один – онколог, другой – травматолог, третий – челюст­но‑лицевой хирург. Да, они, без сомнения, имеют отношение к пластической хирургии, у них есть свои подразделения в институтах, какие‑то эле­менты пластической хирургии они и сами выпол­няют. Но в их же интересах, чтобы развивались их собственные специальности и к ним приходили пациенты именно их профиля работы. Конечно, многие уже давно получили дипломы и сертифи­каты, делают пять ходовых операций, не вдаваясь в подробности других разделов хирургии. Им ни общество, ни общение неинтересны, так как их задача – зарабатывать деньги. Я не отрицаю, что эстетическая хирургия – это бизнес, но построить его можно по‑разному. Сейчас многие стремятся «не отдавать» пациента другим специалистам. Но раз так, то, может быть, пластический хирург научится накладывать макияж, делать прически, маникюр и педикюр? У нас в EMC,¸ например, каждый занимается своим делом. Мастэктомию проводит онколог, я занимаюсь реконструкцией, а послеоперационной реабилитацией – отделе­ние косметологии. Впрочем, расширение границ специальности – это мировой тренд, в Германии, например, ринопластику могут делать лор‑врачи, и они тоже стремятся замкнуть поток пациентов на себя. Так что мы в этом смысле не исключение.

– За границей профсообщества имеют какую‑то силу?

– Конечно. Профсообщества влияют на решения регуляторов. Последний пример – Еврокомиссия рассматривала проект стандартов для салонов красоты. Этот документ, по инициативе произво­дителей препаратов и медизделий для космето­логических инъекций, позволил бы работникам салонов красоты – beauticians, даже не имеющим медобразования, делать инвазивные процедуры. Национальный секретарь ISAPS в Бельгии Ивар Хейнинген обратился ко всем европейским сооб­ществам, объединяющим пластических хирургов, косметологов, дерматологов, с просьбой подпи­сать коллективное письмо против такой редакции стандарта. Сигнал профсообщества был услышан, в середине августа документ в последний момент отправили на пересмотр. Это сила общественных организаций.

– Основные тенденции в российской эстетической хирургии отличаются от происходящего в мире?

– Топовые операции одинаковы везде – увели­чение груди и блефаропластика. Есть тенденция к стихийному росту таких операций, как удаление комков Биша, удаление полоски кожи под но­сом – «булхорн». Это просто модные операции, которые не отличаются большой технической сложностью. За границей кардинально новых опе­раций тоже ведь не придумывают. Но там все‑таки больше развит авторский подход – пластические хирурги продвигают собственные методики, пытаясь таким образом привлечь пациентов. Но на глобальный спрос это все же несильно влияет. У нас маркетинг строится на массовости. Откуда популярность операции по удалению тех же комков Биша? Из массмедиа – я сам год назад дал интервью журналу Vogue на эту тему.

Одна из основных современных тенденций – воз­растающая популярность косметологических про­цедур. С одной стороны, применение филлеров, ботулинотерапия позволяют отсрочить пластиче­скую операцию как минимум на 10 лет, но с дру­гой – работать с такими пациентами сложнее. Аппаратные методики, тот же термаж или воздей­ствие лазером, нитевой лифтинг меняют структуру тканей. Это может влиять и на хирургические подходы, и на конечный результат операции. Кро­ме того, пациенты излишне увлекаются изучением типов пластических операций и особенностей послеоперационного периода в интернете, им кажется, что они все знают едва ли не лучше, чем хирург. Из‑за этого многие не хотят методично исполнять врачебные предписания. Все больше пациентов воспринимают пластическую хирургию как салонную услугу, но при этом верят, что одной маленькой операцией можно решить большую проблему, и ждут сверхрезультатов.

VADEMECUM #17 (128) 12–18 сентября, 2016